Ваша биография сногсшибательна. Как
вам шагалось по стопам Моцарта: в три года сесть за рояль, в шесть одержать
победу в конкурсе Баха, в девять у Вас сольный концерт, а в одиннадцать начать
концертирование с профессиональным оркестром… А детство? Через него просто
перешагиваешь. Или всё-таки оно было: футбол во дворе, походы в кино или на
природу, музеи, чтение, наконец, просто девчёнки? Скажите Константин Гарриевич,
в Америке картошку не пекут на кострах?
Детство,
конечно, было - но у каждого ребёнка «своё» детство. У меня были прекрасные
любящие родители. Чудесный тёплый дом.
Но-разница
в том, что мои сверстники-американцы говорили только по английски, но я говорил
и по русски, и это была не единственная разница между нами: я вырос с
рассказами о войне, голоде на Украине (мама из Харькова), бакинских арестах
бабушки и дедушки, многом другом, о котором сегодня мои сверстники даже не
подозревают.
В футбол я не
играл, но в большой теннис играл каждый день.
Вы родились в высокопоставленной
семье. В принципе, могли бы выбрать для себя любую карьеру, и с успехом
реализоваться в любой сфере деятельности. Наверное, в три года ещё не выбирают
собственного пути. Кто угадал что Вы музыкант с большой буквы, и сумел убедить
в этом Гарри Агапароновича, и Веру Ивановну. Это был дядя Константин, в честь
которого Вас, очевидно, назвали? Два великих музыканта в одной семье… Каково
ваше влияние друг
на друга?
Не знаю как бы я мог реализоваться в любой другой сфере, но в музыке мне было интересно, и меня это постоянно влекло.
на друга?
Не знаю как бы я мог реализоваться в любой другой сфере, но в музыке мне было интересно, и меня это постоянно влекло.
Когда мой отец вынужденно оставил своего брата-Константина
Орбеляна старшего, в 1940-м году, в Баку, и вступил в ряды Красной Армии, ему,
разумеется, никогда не могло даже в страшном сне присниться, что они увидятся
только через 35 долгих лет.
Тем не менее, у нас дома было Царство Музыки, к нам домой приходила преподаватель из
России, и занималась с братом и сестрой. Это ещё больше подогрело мой интерес к
музыке, и как видите, выбора у меня практически не оставалось: прямо сказать,
мне тоже хотелось заниматься, и может быть, даже больше, чем старшим.
Естественно, что и мои родители, не будучи профессиональными музыкантами, увидели, что у меня всё-таки что-то есть, какой-то талант. Они пришли к заключению, что меня надо показать в местной консерватории, а потом решать что делать. Вот так всё и началось…
Есть
ли у Вас кумиры, в хорошем смысле, крупнейшие пианисты и дирижёры?
Думаю что в каждом возрасте есть кумиры, в зависимости от
собственного развития. Какие-то остаются на всю жизнь, а другие только
мимолётные увлечения. Для меня лично огромная фигура Евгений Светланов ( в
русской музыке прежде всего ), и конечно, Владимир Горовиц.
Знаете, я обожаю вокал, и для меня из русских певцов
наиболее выдающимися были Павел Лисициан, и Зара Долуханова.
Константин Гарриевич, вопрос из
разряда любишь-не любишь: Есть ли различия в предпочтениях Орбеляна-пианиста, и
Орбеляна-дирижёра, или первое проецируется на второе?
Безусловно, есть: как пианист, я отдавал предпочтение музыке романтической-Шопену, Брамсу, Рахманинову, и
Чайковскому. А с камерным оркестром я был ограничен составом так, что в
основном в наших программах были симфонии Гайдна, Моцарта, Боккерини, и
безусловно, те немногие гениальные произведения, такие как серенады Дворжака и
Чайковского, но таких было немного.
Когда
Вы дирижируете произведения для фортепиано с оркестром, случается, что Вы
хотели бы, как пианист, повлиять на трактовку солиста, исполняющего партию
фортепиано?
Это было бы естественным, но я должен дать возможность солисту «высказаться».
Даже если я не согласен. Вот если случаются какие-то вопиющие ошибки ( такое
тоже бывает ), то тогда я скажу то, что думаю.
У многих музыкантов
есть произведение, являющееся его визитной карточкой. Как у Вас с этим?
Когда я был «активным» пианистом, такие у меня были: например,
фортепьянный концерт Арама Хачатуряна. Мы друг-друга узнали в удачное для нас
обоих время.
Или фортепьянный концерт Альфреда Шнитке, который я впервые
исполнил в Нью-Йорке.
А у Орбеляна-дирижёра это, прежде всего, «камерная симфония
Шостаковича», в обработке Баршая, и уже
упомянутая «серенада Чайковского».
Вы прошли три школы
музыки - начав образование в родном для Вас Сан-Франциско, продолжили его в
Ереванской консерватории, параллельно посещая Москву, и завершили его снова в
Америке почётным стипендиатом Джульярдской школы в Нью-Йорке. Ваши педагоги
относились к разным музыкальным школам, а к какой себя относите Вы? Или нынче
время, когда школа не имеет особенного значения?
Трудно сказать кто из педагогов на меня влиял более
положительно, или менее, но конечно, ГЛАВНЫМ педагогом музыки и фортепьяно в моей жизни была
и есть Нина Светланова, ученица Генриха Нейгауза, которая иммигрировала в
Нью-Йорк в 1975 году. Я тогда уже учился в Джульярдской школе музыки, и Надя
Райзенберг сделала Нину как бы своей ассистенткой. – Нина удивительный
музыкант, пианистка-от Бога,и человек с огромной эрудицией.
В работе с солистами,
будь то вокалисты, или инструменталисты, Вы относите роль оркестра к
аккомпанементу или Ваш оркестр является партнером солиста и выступает с ним на
равных?
Я всегда надеюсь что мы партнёры и помогаем
солистам и инструменталистам раскрыться, и с полной свободой творческой исполнить
всё так, как у них задумано.
Короткий вопрос: по
клавишам не скучаете?
Да, скучаю.
Несмотря на частые
перелёты и постоянные гастроли, Вы находите чем поддерживать свою творческую и
физическую форму в прекрасном состоянии. Здесь есть какие-то личные секреты,
может быть, рецепты? Или в Вас заложен запас прочности, исключающий
естественную усталость и унылость?
Я не верю в усталость и
унылость. Это всё не для нашей семьи…
Я смотрю на мою маму,
которой будет 94 года, и она с восьми утра и до двух ночи на ногах, и которой я
подчас должен напоминать - «Мама, не пора ли лечь спать? Уже два часа ночи» ! А она отвечает – «А что ты устал? Я читаю.»
Так что, мне грех говорить
об усталости или унылости.
Задам вопрос
политический (можете на него не отвечать): Пик Вашего расцвета, как пианиста,
пришёлся на времена «Холодной войны». Родина Ваших предков, как и весь
Советский Союз, были, как говорится, станом потенциального противника. Вы
видели своими глазами оба полюса когда-то биполярного мира. Скажите, это не
вносило никакой дисгармонии в Ваше мироощущение, ведь Вы были связаны близко с
обоими полюсами?
Дисгармонии не было.
Наоборот, всегда хотелось сделать что-то, чтобы сблизить СССР и США- так наша
семья всегда жила.
Мой отец всегда старался
помирить две державы ( разумеется, в личных целях тоже), чтобы иметь
возможность видеть свою мать и брата, и конечно, конечно он всегда говорил:
если две страны экономически будут взаимозависимы, то,
как говорится, «войны» не
будет. А для моих родителей это было самое важное.
А что бы Вы сказали вот по какому поводу: один из
постулатов диалектического материализма уже на протяжении двух веков
утверждает, что бытие определяет сознание. Не спрашиваю, какое оно у Вас, ответ
очевиден. Но не очевидно другое-человек, посвятивший себя музыке без остатка,
не подменяет ли ею реальности жизни?
Одно могу сказать – музыка постоянна, она
есть, она никогда не
предаст, не подведёт, не обидит, не бросит, а
главное, не болеет и не умирает, чего не могу сказать о людях и человеческих
отношениях.
Однажды Вы встали за дирижёрский пульт по просьбе
музыкантов Государственного камерного оркестра, и с тех пор ни один десяток
музыкальных коллективов играл в такт движениям Ваших рук. Они, как дети,-
капризные или послушные, прекрасно организованные или наоборот неслаженные, но
Вы им посвящали не только труд и талант, - Вы в них поселяли душу. Скажите,
Константин Гарриевич, какой коллектив был для Вас самым необычным, может быть,
трудным, а в какой Вы так и не достучались?
Должен сказать что музыканты примерно одинаково относятся к
своему делу …это работа. Так что, рассчитывать от них на какое-то особое отношение не приходится. И
всё-таки такое бывает, и конечно бывают незабываемые концерты, где весь оркестр
играет и дышит как один организм. Почему это получается, и как…это загадка. Но
когда это получается, то ощущения у нас всех (и оркестра и дирижёра) остаются
надолго.
Похожий вопрос, но уже
касательно публики. Естественно, она отличается. Если это можно сделать
коротко, объясните, пожалуйста, всегда ли удаётся подобрать ключи к залу, хотя
и общеизвестно, что «чужие» на симфонические вечера не приходят?
Самые сложные концерты корпоративные, так как
на них приходят по приглашению, а не по призванию. А все остальные концерты
практически одинаковые. Даже если акустика «не очень», и настроение «не очень»,
то можно своим мастерством зажечь публику.
Классика и
современность в Вашем исполнении, пришествие электроники в музыку - они требуют
каждая своей подачи. Всё довольно непросто. Я не буду глубоко вдаваться в тонкости
Вашей сложной профессии, если в двух словах, то «дирижирование» для Вас
означает достать из музыки скрытую глубину, или наоборот, приглушить её
недостатки? Каким образом Вы сделали из себя дирижёра, и продолжается ли эта
работа сейчас?
Мне кажется, что всё что связано с музыкой,
происходит в мозге перед тем, как я выхожу к оркестру-я не дирижирую
музыкантами, а я слежу за своей музыкальной мыслью, которая у меня обдумана не
один раз, и всего лишь рассказываю
руками музыкантам то, что мне хочется им сказать.
Вы
признанный Заслуженный Артист Мира, но официальное звание получили, кажется,
лишь в России. С чем это связано, и имеет ли это какое-то значение для
зарубежной публики?
Мне кажется что все мы Артисты Мира…Но это
наш выбор, и наверное, мы счастливы нашим выбором.
27 июля 2012 года мне вручил Михаил Швыдкой,
Специальный Представитель Президента России по международному культурному
сотрудничеству, российский «Орден Дружбы». Это было сделано в присутствии
делегации из Москвы в резиденции Генерального Консула России в Сан-Франциско,
Владимира Николаевича Винокурова, и Посла России-в США, Сергея Кисляка.
Это, конечно, было для меня очень важным событием,-получить Государственное признание Правительства России за мои годы службы России, и главное, моё отношение к России. Было очень приятно…
Тогда, с
небольшим запозданием, мои поздравления Вам, Константин Гарриевич!
Спасибо. Как говорится, Служу России.
Вы частый гость в Санкт-Петербурге. В течение всего
сезона Вы радовали нас замечательными концертами с Дмитрием Хворостовским,
Марчелло Джордани, в сопровождении Балтийского Симфонического Оркестра, Вы
открыли для нас потрясающих Николь Кабэль и Лоуренса Браунли. Расскажите о
будущих творческих планах в северной столице.
Мы планируем юбилейные концерты Дмитрия Хворостовского в январе
2013-го, с его друзьями, оперными звёздами со всего мира, а дальше видно будет.
Мир меняется, из него постоянно что-то безвозвратно
уходит. Как Вы чувствуете, какова участь классической музыки в 21 веке?
Классическая музыка вечная, и
такова она будет-ничего с ней не случится.
Где-то она менее популярна,
где-то более, но она будет иметь своё место,
потому что, она трогает душу.
«Популярная музыка»-на один день, по сравнению с «классической».
Посмотрите что делается в Китае,
где учатся классической музыке 75 миллионов детей! Всё будет нормально…
Хотелось бы продолжить нашу беседу, но зная Вашу
загруженность, я не смею более отнимать время.
Благодарю Вас за предоставленную мне возможность
общения с Вами, и искренне надеюсь, что она найдёт своё продолжение.
Спасибо Вам, Игорь.
Всех благ.
