«Песни для человека» — интервью с лидером группы «Любэ» Николаем Расторгуевым

«Любэ», и её солист Николай Расторгуев, это такое же достояние России, как и её волжский простор, или пушкинское Михайловское, принадлежащие каждому из нас. Группа всенародно любима, она не распалась, не стала ретро, и нужна не по праздникам, а если быть точным, сегодня, и ежедневно. Сейчас кажется, что так было всегда, и Николай Вячеславович просто родился спеть «Там за туманами», «Дорога-дорога», «Давай за…», и всё остальное, что уже три десятилетия лежит у нас на сердце долгим теплом. А ведь это не совсем так: собственно, не плохим музыкантом он был и до 1989 года.

Музыкальной школой для Расторгуева стал ансамбль «Лейся песня», скоро перелившаяся в «Здравствуй песня», — полигон разных творчеств. С ним экспериментировали Шуфутинский и Матвиенко, с репертуаром, ни к чему не обязывающим превратив, в общем-то, неплохую команду, из которой вышел, кстати, и Валерий Кипелов, в будущем лидер группы "Ария", в поставщика атмосферных песен. Потом было «Рондо», где вместе с Александром Ивановым легче затеряться, чем выделиться, но именно в «Рондо» Расторгуев зазвучал ярко, а его песня «Отбой» по интонации, чувственности, запалу могла уже украсить и репертуар «Любэ».

От «Рондо» — до «Любэ» оставался действительно шаг, и продюсер Игорь Матвиенко пошёл на него, ради Расторгуева отказав весьма популярному тогда Сергею Мазаеву — по крайней мере, так официально считается. И он не подвёл. В тот год его словно в молоке выкупали — в новой группе, с непонятным, острым названием, он перестал петь штамповки. На «Любэ» стали приходить послушать себя…

К нему на интервью я набивался полтора года, всё это время артист оставался для меня «вне зоны доступа», и вдруг звонок из Москвы: будьте на связи, Николай Вячеславович найдёт для Вас полчаса! Ещё пять минут ожидания, и я услышал голос, которым иногда пытался петь сам о том, как лупит по окну яблоко, и ночь сторожит сны твои о том, чего ты ещё не понял…

— Николай Вячеславович, день добрый, хотя, возможно, уже и вечер. Спасибо большое, что пошли мне навстречу. Насколько я понимаю, у нас с Вами есть минут двадцать-тридцать?

— И этого, к сожалению, нет.

— Тогда работаем?

— Бегом!

— Мой первый вопрос: русским человека не сделаешь — им надо родиться, после чего ему необходимы прививки, такие, как чувство долга, верность стране, себе, наконец. Это всё есть в песнях Александры Пахмутовой, у которой было много помощников, которых теперь не стало. Вы считаете своё творчество гражданскою миссией, а себя, в какой-то степени, участником эстафеты, и сейчас именно Ваш отрезок?

— Нет. Я так не считаю. Моя миссия правильно делать то дело, которым я занят.

— Ваш главный поклонник, Владимир Владимирович Путин следит за творчеством группы. Скажите, Николай, находиться в поле зрения такого фаната, наверное, не только почётно, но и ответственно, или в вас это и так по максимуму?

Николай Расторгуев, «Любэ», Владимир Путин.

— Ответственности нам всегда хватает, мы так воспитаны. Я очень давно на сцене, и это осталось ещё с советских времён.

— Уверен, что так и думают все, кто за Вашим — «Любэ» творчеством следят — могу это подтвердить.

— Всё, что происходит за сценой, на творчество не влияет, а вот то, о чём Вы упомянули в вопросе, «следит — не следит», это часть какого-то мифа… Вы знаете, по-гречески, мифы и басни это, по-моему, одно и то же. «Поклонник — не поклонник», «слушает — не слушает»… Об этом говорят журналисты, я об этом не говорил никогда!

— Но, знаете, в данном случае, когда вся страна в этом уверена, не будем её разубеждать?

— Ну, хорошо — не будем.

— Спасибо. Вы говорите, что редко даёте интервью, при том, что у Вас прекрасное чувство юмора, без лишних улыбок и саморекламы, есть воображение, но есть и чёткость. Я посмотрел некоторые из них — Вы всегда в образе, которым вполне соответствуете сценическому. Скажите, Николай, общение с людьми через СМИ и со сцены насколько разные вещи — что Вас сильнее подзаряжает или утомляет?

— Меня утомляет общение с прессой, а общение со зрителями не утомляет никогда, мне оно очень нравится.

— Обмен энергиями?

— Ну, да — живое общение…

— Вы пели в горячих точках, в Афганистане, в 80-м, ещё с ансамблем «Лейся песня», и всё равно, расстраиваетесь, что не были в армии. Гимнастёрка и сапоги, подаренные Аллой Пугачёвой как-то приблизили Вас к выполнению священного долга?

— Сразу поправлюсь: во-первых, мне никто, ничего не дарил, а просто на «Рождественских встречах» в 1989 году, когда исполнялась песня «Атас!», что там носили Жиглов с Шараповым после войны сразу? То, что осталось с фронта, правильно?

— Не помню, но — да.

— Да… И тогда Алле Борисовне пришла в голову мысль — на этот номер, на этот отдельный номер в её огромном концерте, чтобы я вышел в военной форме, и сапогах, подержанных!

— Спасибо — это очень важно.

— Потом только… Я не собирался их оставлять, — на «Рождественские встречи», и только, а мне ребята с телевидения вместе с Аллой посоветовали, говорят — тебе это очень идёт, ты можешь их оставить на свои концерты. Вот и вся история насчёт моей военной формы, которая закончилась благополучно в 2000-м году, — я её снял!

— Во-первых, с Аллой Борисовной не поспоришь, она Вам идёт. Во-вторых, мне кажется, она к Вам прилипла. Вы её не сожгли, как «лягушкину шкурку»?

— Сжёг. Мосты надо жечь — с 2000-го я её не надеваю.

— Представляю горе Ваших поклонников?

— Мне было не легче, но дело сделано, — я такой человек.

— Ну, хорошо… В 1994-м Вы пошли на рискованный эксперимент, серьёзно поменяв стилистику песен, и в какой-то степени саму музыку. Теперь Ваши песни стали называться рок-балладами, первая из которых прозвучала ещё в альбоме «Атас». «Ночь» — я её называю «Было время», — ну, прекраснейшая же песня, с удовольствием пою её сам!

— Хорошая песня. Я её, если не ошибаюсь, исполнил в 89-м, а веточка так и стучит на каждом концерте. Я Вам не скажу, что она мне нравится, просто она моя.

— А вот это даже не обсуждается: Вы её поёте сложно, красиво, и мне кажется с каждым годом всё более о себе? Что Вас, Шаганова, и Матвиенко вдохновило взяться за тему мимолётности нашей жизни, ведь ещё молодые были, когда писали?

Игорь Матвиенко, Николай Расторгуев.

— А я не отвечу прямо. У несчастного Ван Гога есть картина «Старик на пороге вечности», считайте, я это спел, а Ван Гог это написал.

— Ну, вот и ещё один соавтор, Ван Гог… Но с той, замечу, поры все песни из «Зоны» стали фирменной продукцией группы, после неё и Вы, и «Любэ» были уже другие. А как Вы почувствовали, Николай, что людям и тогда, и теперь нужно именно то, что можно назвать «музыкой для человека»?

— Я думаю, что людям всегда нужны были песни только хорошие, какие я и пою, на мой взгляд. Я думаю, и мне, и «Любэ» в этом смысле повезло, потому что Игорь Матвиенко, который написал все песни «Любэ», невероятным образом умеет сочинять мелодии правильные. Вся наша стилистика — это его талантливый труд. Не знаю, как она называется, мне это даже в голову не приходит, мне всё равно, но она взята из традиций русской и советской песни, в которой мелодия важна. Игорь Игоревич, и как композитор, и как продюсер, очень силён — у каждой из его групп собственное лицо.

— Если позволите, лицо «Любэ» — это не только мужественная красота стоящих на сцене, но и, повторюсь, «песни для человека», которые интересны каждому, кому интересна наша страна. Не знаю, чьей больше заслуги — Вашей, Шаганова, или Матвиенко, что в песнях «Любэ» главное не нужно искать между строк, между нот, или в перемене интонаций Вашего голоса.

— Это наш ключ.

— Нечасто, но Вы поёте дуэтом — с Безруковым, Пелагеей, с Лепсом и Ургантом. Других не заставить это делать, а Вам словно не мешает работающий рядом голос, но так ли это?

— Нет, это так, но эти вещи всегда случались «случайно». У меня не было такого, что вот — надо дуэт!? …Если это и происходило, то оно было необходимо для привнесения разнообразия в концертные номера. И как я сказал, идея исполнения на брудершафт всегда неожиданна, но меня это совершенно не напрягает, даже если партнёр будет из другого мира. Решим петь рок-оперу — я готов!

— Благодарю Вас. Хотелось бы посмотреть…

Следующий вопрос: «Любэ» — это не только Ваш голос на тихой заре, но и гитарные рифы в «Там за туманами», и пение гармошки в «Берёзах» — подчерк «Любэ» делали все. Николай Вячеславович, я задам банальный вопрос: верните время назад — назовите «золотой состав» группы?

— Я этого ждал…

— Догадываюсь.

— Скажу Вам по большому секрету: изначально мы с Игорем Игоревичем Матвиенко записали альбом, это было в 1989 году, буквально за месяц-полтора, с участием его музыкантов. И потом только начали набирать коллектив. Тогда ещё не было «Любэ», первые несколько лет, как это в принципе, делали все, работали на каких-то «дровах», стараясь хоть как-то что-то изображать. Короче, была такая фонограммная история… Были тяжёлые времена, в стране не было ничего, ни оборудования по талонам, ни синтезатора из-под полы, а петь под аккордеон и гитару — сами понимаете, всё же не самодеятельность. Вот и приходилось выкручиваться. И только в 1994 году собрался тот состав группы, который, в принципе, не менялся. Серёжа Перегуда, гитарист, пришёл к нам последним — с тех пор люди из группы уходили только в связи с трагическими событиями: Саша Николаев, бас-гитарист, трагически погиб первым, за ним не стало Паши Усанова, Толи Кулешова, за тридцать лет мы потеряли троих — уход каждого из них был для нас всех трагедией, вот так…

— Даже не знаю, как такую верность назвать, — дружба до смерти?

— В принципе, да…

— А у меня к Вам следующий вопрос: некоторые исполнители, насколько я знаю, предпочитают не слушать собственных песен, другие же, наоборот, избегают чужой музыки — Вы какой вариант?

— Я не слушаю собственных песен, крайне редко.

— Понятно, тогда спрошу по-другому: во время концерта Вас собственные песни заводят, например, «Не валяй дурака, Америка», зовущая в залихватский пляс, «Там за туманами», от которой кровь встаёт по стойке смирно, или работа — есть работа?

— Н… нет, этого у меня нет. Мне нужно достичь определённого состояния настроения.

— Вы чувствуете, когда оно подошло?

— Да… то есть, нет: настроение, в каком бы ты ни был за кулисами, на сцене оно меняется автоматом. У каждой песни должна быть определённая интонация, и я, подбирая громкость и тембр, как собственный пульс, делаю её так, как надо. Конечно же, что-то добавляет и общение с публикой, если оно есть. Каждый концерт, он вроде бы и одинаковый, но, с другой стороны, очень разный, ведь выступление артиста напрямую зависит от всеобщей атмосферы, и настроя в зале.

Николай Расторгуев, Игорь Матвиенко, Вячеслав Фетисов.

— Николай Вячеславович, не могу ничего с собой поделать, на языке вертится «Любэ» — наш «Битлз-90-х». Как это было, когда в 94-м Вы исполнили свою мечту, записав сольный альбом песен ливерпульской четвёрки — маленьким тиражом, правда? Как Вы вообще относитесь к ремиксам — не будете возражать, если и на Ваше творчество они будут?

— Пожалуйста… Я не возражаю, это очень хорошо, если будут кавер-версии, там, ремиксы… Почему бы нет?

— Вы говорите по-английски, или только на языке «Битлз»?

— Нет, я ни по-английски, ни против. Говорю им на бытовом уровне, исключительно, как… как все. А по поводу «Битлз», это было что-то такое… Вдруг вздумалось сделать этот альбом!

— Просто накатило?

— Накатило уже давно, всё времени не было. Я его сделал для себя, и своих друзей. Для меня это не был коммерческий проект, на реализацию которого нам бы точно не хватило денег даже погасить авторские, права на которые на тот момент принадлежали ещё не покойному Майклу Джексону. В результате всех за и против, альбом выпустился очень ограниченным тиражом.

Вот, собственно, и всё по поводу «Битлз» — это была моя такая… давняя шальная мысль, которую я освободил, плюс, мы все «кайфанули» от того, что прикоснулись к реально вечному, что называется, действительно вечному.

— Замечу — затея была рискованная, но Вы бы, наверное, и не были Расторгуевым, если бы прошли мимо, в принципе, короткого, но такого яркого творчества этой группы.

— Затея в самом деле была рискованная, потому что музыканты наши, всё-таки, ни Ленноны, и ни Маккартни, — как всё объяснить, и что скажут корифеи? К счастью, пронесло, потому что сделано было прилично.

— С другой стороны, Вы зря волновались. Ещё раньше Вас, Эмил Димитров перепел «Кузнечиков» на болгарском, выпустил крупной серией, и не заплатил авторских. Во времена «железного занавеса» мы западу авторские не платили! У нас ещё есть время?

— Минут пять-семь, от силы…

— Тогда попробуйте ответить на мой следующий вопрос: за редким исключением, на каждую Вашу песню снят клип — такое себе позволяют только Мадонна и Милен Фармер. У вас сопоставимые гонорары, или, в любом случае, для «Любэ» это окупаемо?

— То, о чём мы сейчас говорим, большое-большое заблуждение. У нас практически нет клипов.

— Значит и «Берёзы» с Безруковым не Вы пели?

Николай Расторгуев, Сергей Безруков.

— Это не клип. У нас есть несколько роликов видео.

— Значит, Вы их не считаете клипами?

— Точно — нет. У нас их всего несколько, на одной руке могу пересчитать. И не на каждую песню — Вы, что! Есть только, если их клипами считать, концертные съёмки, когда-то выложенные на «You tube», или ещё что-то, но это не считается клипом — это концерты.

— А «Зона Любэ»?

— Ну, фильм же. Потом, там такое качество… теперь оно считается низким.

— Вы знаете, а мне они нравятся.

— Мне тоже, но их там не много. Их там… «Не валяй дурака, Америка» — первый, за который мы получили свой самый первый приз в Каннах, ещё в 1994 году, затем был «Давай — за», потом «Опера», с актёрами из сериала, и… В общем-то, я только три насчитал — притом, это к фильмам. Три-четыре, максимум… Вы ещё напомнили про «Берёзы» из сериала «Участок»? — Ну, будь по-Вашему.

— Спасибо, Вы меня выручили.

— Да, не вопрос, обращайтесь.

— Николай Вячеславович, в 2010 у Вас появился свой продюсерский центр и интернет-радио. Вы сняли фильм «72 часа» на музыку Артема Васильева. А как вариант, собственную музыку для этого фильма Вы не рассматривали? — Я знаю, времени нет, ну хоть телеграфным текстом?

— Не «интернет-радио», а лет пять назад это была «радио-книга».

— А контент? Мне говорили, там звучит не только «Любэ»?

— Там не звучит «Любэ» вообще.

— Кого Вы продюсируете, и скоро ли мы услышим о них?

— Я никого не продюсирую.

— Вы не занимаетесь продюсерской деятельностью?

— Нет, есть компания, которая занимается кино, но музыкантов я никого не продюсирую.

— Говорят, что Вы по-своему открыли Олимпиаду в Сочи выходом альбома «За тебя, Родина-мать», содержащим одноименную песню, как послание Олимпиаде — в чём была фишка?

— Музыкальным оформлением Олимниады занимался Игорь Матвиенко, была проделана просто огромная работа, и там были произведены наши вкрапления в канву — вставки из «Любэ».

— Ещё вопрос, маленький: на границе тысячелетий, в «нулевые», выходит Ваш альбом «Полустаночки», гитарист Сергей Перегуда — хороший повод оглянуться назад, и шаг в новое. Именно тогда Вы оседлали волну Вашей популярности. Скажите, желания публики — это поддаётся оценке, как-то просчитывается, или Вы спинным мозгом понимаете, что людям надо?

— А говорите, маленький… Во-первых, мы живём не только все вместе, нашим коллективом, но и неотделимо от всех остальных, поверьте мне — это не просто слова. Мы граждане страны, и развиваемся с нею вместе, и изменяемся тоже, улавливая соответствующие настроения в обществе. Формально, запроса нет, но связь со своею публикой мы установили, и она ни разу не обрывалась — это происходит, в некоторой степени, на «интуитиве». Технически же, у нас есть ответственные за литературную часть, Миша Андреев, и Саша Шаганов — поэт, у которых всегда есть нереализованные идеи.

— Генератор их, конечно, Шаганов?

— Н… нет, почти пополам, наверное: две трети Шаганов, треть Андреев.

— За тексты к Вашим песням Шаганову просто очень хочется пожать руку, так писали Николай Рубцов, Алексей Фатьянов, Михаил Исаковский, теперь уже так не пишут.

— Как-нибудь пожмёте, при встрече.

Николай Расторгуев, Александр Шаганов.

— Спасибо. И последнее, если мы успеваем: не буду выспрашивать, о чём Ваш следующий альбом, но когда планируется его выход?

— Разочарую, к юбилею группы его не будет. Альбома мы пока не планируем, но новинку готовим. Галанин, Самойлов, и я — вместе сделали видеоролик, который скоро выйдет. Только не спрашивайте, что это, всё равно, не скажу.

— Ух… Три такие разные вида оружия собрать в одном месте — это супер!

— Есть такое. Буквально неделю назад мы сняли этот ролик, сейчас он монтируется, и… скоро будет.

— Сразу видно, Вы мастер давать интервью — самое интересное напоследок!

Долгого прощания, наверное, у нас с Вами не получится — скажу коротко: благодарю Вас за любимые песни, и слово «Россия», у песни украденное, которое Вы ей вернули. Вам и «Любэ» — побольше новых хитов!

— И Вам успехов. До свидания, встретимся на концерте.

Игорь Киселёв