«О физике песен и музыке звёзд» — беседа с корифеем астрофизики, профессором Гариком Исраеляном

Люди из породы Жюль Вернов… Мечта уже не так безумствует, как во времена наших предков, но, всё-таки, они есть. Познакомиться и поговорить с таким человеком возможность довольно редкая, тем более в наши дни, когда не окрашенных политикой людей почти не осталось. Имя мирового учёного, с которым мне выпала удача поговорить, в одном ряду с такими светилами астрофизики, как Виктор Амбарцумян, Стивен Хокинг, Кип Торн, Брайан Мэй…

Как и для многих молодых ребят конца восьмидесятых, для него всё начиналось с музыки, которой не обучают в консерваториях, рок-н-рол вообще не относился к искусству, но парень с гитарой, Гарик, уже видел себя купающимся в лучах славы.

Всё изменил случай: посмотрев «Солярис» Андрея Тарковского, молодой человек оказался по ту сторону Земли, где бал правил космос. Чувство оказалось настолько сосущим, что гитара отправилась в чехол, а теперь уже студент Ереванского Университета, Гарик Исраелян, старался не пропустить ни слова на лекциях Виктора Амбарцумяна, читавшего математику…

Сейчас профессор астрофизики Гарик Исраелян считает своим домом и местом своей работы Институт Астрономии на Канарах, но «дорога к новому дому» была не простой и долгой…

— Гарик, Вы человек, достигший собственной цели, пусть и это стоило большого труда. Если не возражаете, Ваш отъезд в Европу в 90-е это следствие: Распада СССР, Вам не хватило знаний, которые недодал Виктор Амбарцумян, или охота к перемене мест явилась следствием каких-то иных причин?

— Нет, не Амбарцумян меня недоучил, он как — раз понимал, к чему дело шло, что астрофизическая наука окажется в моей и его Армении не нужна, а его Бюроканская Обсерватория после него, в лучшем случае, останется музеем, как Обсерватория Улугбека в Самарканде. Он сам мне дал рекомендательное письмо в Утрехтский Университет, где была очень известная лаборатория «SPON» и работал выдающийся астрофизик, профессор Корнелис де Ягер. У меня была его книга, и я просто мечтал работать у него. Основная тематика — массивные звёзды. Это была тематика моей диссертации, и я продолжил работать в этой области уже с ним, и очень многому научился у него. На меня сильно повлияла его личность — честный человек, отличный учёный. Сейчас ему девяносто восемь, и у него всё ещё есть идеи, хотя физика, и динамика атмосферы Солнца, мне кажется, им исследованы с головы до пят. Я работал с ним и после Утрехта, в Брюсселе, и даже, когда был уже на Канарах. В принципе, я такой же его ученик, как и Амбарцумяна.

— Вам ведь было тревожно уезжать, не зная, что Вас там ждёт, но и оставаться это повторять вслед за Маяковским: «Вот и жизнь пройдёт, как прошли Азорские острова»… Вы свои Канары не пропустили, — это прекрасно, а что было «важно»?

— Нет, не пропустил — я очень рад, что я на Канарах. Мне нравится природа, море, погода — я на курорте, а не как на курорте, и это моя работа. Я не могу жить без солнца, здесь есть всё, чтобы заниматься наукой, новыми проектами, всё, что мне нужно. Считаю, что мне очень повезло с моим местом на карте, я очень обязан этим островам, моим учителям, и поэтому я многое делаю для Канар, подаривших мне мои покой и вдохновение, без которых невозможно полноценное творчество.

Вы спросили, что важно? Раньше меня учили – важно приносить пользу. Теперь я считаю, что важно всё, что приносит пользу тебе. Чтобы что-то приносить, надо и что-то получать, хотя, возможно, это и не совсем так…

— Красное смещение, Чёрные дыры, Тёмная энергия и материя, и Нейтронные звёзды — всё то, чем Вы занимаетесь, весьма интересно, но требует определённой теоретической подготовки, чтобы это понять хоть в принципе. Согласитесь, что на более понятном обычному человеку уровне можно говорить об «астросейсмологии» — акустике атмосфер звёзд, которую без особого труда можно воспринимать, как некую музыку во Вселенной, а о гармонии, как известно, не спорят.

— Вы правы, именно такой музыкой я и занимаюсь, пусть я и не родоначальник данного направления, но я хорошо знаю, что здесь и зачем. Это можно сравнить, в какой- то степени с сейсмологией Земли. По колебаниям поверхности можно многое узнать о строении звёзд, и процессах, происходящих у них глубоко внутри.

— Это интервью следовало бы назвать «О чём поют звёзды»? — Следующим шагом, «астросейсмология», вдохнула в Вас мысль фантастического фестиваля «STARMUS». Расскажите, как Вы зажгли этой звездно- музыкальной идеей Доктора Мэя, известного астрофизика группы «Qeen»?

— Ценю Ваш юмор. В течение многих лет. Медленно.

— Ваш друг Доктор Мэй, как и Вы, и физик и лирик. Вы маятники, колеблющиеся между наукой и музыкой, однако, идею проведения фестивалей на горном плато скорей отнесёшь к дивиантным. Как Брайан воспринял эту фантазию — он сразу в неё поверил?

— Нет, он думал, что это будет очень трудно. Но всё получилось.

— Меня поражает размах фестиваля, но более всего, масштаб Вашего в нём участия — как Вы вообще смогли раскрутить его махину с сотнями приглашённых гостей, большая часть которых не просто люди известные — сами всё звёзды первой величины!

— Это трудно, но у меня есть идеи, стратегия… много параметров. Трудно объяснить, невозможно.

— Кто выступил спонсором, — Международный Валютный Фонд или Международный Астрономический Союз?

— МВФ? Им это не интересно. A Международный Астрономический Союз, у них денег нет… это очень небогатая организация.

— Насколько я понимаю, Вы неспроста приурочили старт фестиваля к пятидесятилетию космонавтики, в 2011-м. Именно юбилейная дата дала гарантию того, что все приглашённые согласятся прибыть на праздник. Среди них Нобелевские лауреаты, астронавты и космонавты, астрофизики и астрономы, музыканты, певцы, политики…

— Дата, ставшая точкой отсчёта для «Starmus», принадлежала всему человечеству, но России в первую очередь. И довольно странным выглядит факт, что центром торжеств стал не Королёв, не Гагарин, не Байконур, и не Москва даже, что было бы естественно… Вселенная расширяется, а человек сокращается, предпочитая выбрасывать из себя всё лишнее…

— Спасибо Вам, Гарик, за память об этом дне, — о Юрии Алексеевиче!

— Он вдохновлял не только меня. Всё наше поколение чем-то обязано Гагарину, Королёву, Леонову и женщине-космонавту, конечно. Они нам предложили повторить, каждому в своей области, разумеется, как надо решать приоритетные задачи, как бросить вызов самому сложному — у каждого из нас оно своё, согласитесь…

— Вот ещё штрих — на это пятидесятилетие адекватно отреагировал композитор Дидье Маруани и группа «SPACE». В то самое время, когда Вы открывали «Starmus», Дидье пригласил в Большой Кремлёвский Дворец группу людей, причастных к тому полёту. Он посвятил событию новую песню «Гагарин — ура!», и, собрав на сцене сразу трёх космонавтов, исполнил её с ними вместе. К слову, до сих пор не могу понять, почему Вы не хотите пригласить его на «Starmus»?

— И я не понимаю почему? Саму группу я прекрасно помню, но музыкальной частью фестиваля занимаются другие люди, например, Брайан… Знаю, что у «Space» райдер не столь высок, как у Пола Макартни или Элтона Джона, или я путаю их с «Зодиаком», извините, прибалтийской копией «Спейса»… Но если Вы мне поможете…

— Я подумаю, но «Зодиак» достаточно самобытен, чтобы быть копией. Кстати, Гарик, Вы, разумеется, помните, что открывать крупнейший в мире телескоп — «Grand Тelescopio Kanaria», в рамках Вашего фестиваля, должен был ни кто иной, как Жан-Мишель Жарр. К сожалению этого не случилось — почему? Но в то же время группа «Tangerinе Dream» там же прекрасно выступила, показав свои музыкальные этюды на тему «астросейсмологии». В чём фокус?

— Концерт Жана-Мишеля Жарра очень дорогой. Много технологии, и довольно сложный… продакшн (извините, никак не подобрать русского аналога этому термину). У нас спонсоров не было. С «Tanmgerine Dream» было в сто раз проще, поскольку они играли в зале, а не около самого телескопа. Хотя было бы красиво…

— Кстати, Жарр ещё может когда-нибудь выступить на фоне GTK или Вы вместе окончательно похоронили эту идею?

— Может быть, почему бы и нет…

— Я Вас мучаю этим фестивалем, но, всё-таки, спрошу у Вас почему он не ежегодный и не биенале, а проводится, в общем-то, от случая к случаю. Понятно, что он себя не окупает, но ведь это и не его задача. Он стал известным брендом Канар, и в целом, Испанского Королевства, не говоря о его огромной пользе для астрономии, где звёзды науки и космонавтики встречаются под сенью крупнейших мировых музыкальных муз современности. Его роль достаточно завидна и без поступления прибыли.

— Периодичность нашего праздника — это сложно объяснить. — Спонсоры, политика… здесь много параметров — я не смогу ответить даже за пять часов!

— Понятно, хоть и не ясно. Вы можете сказать, сколько Вы над этим проектом думали, и долго ли его делали?

— Если Вы имеете в виду первенца, 4-5 лет. С последующими было полегче, мы набрали определённые обороты, в таких делах инерция только на руку, ну и нас уже узнали — это приятно.

— В космос на сегодняшний день слетало более пятисот человек, и стало доброй традицией приглашать кого-нибудь из этих удивительных людей на «Starmus». Помнится, на Первом от России был Алексей Леонов, а NASA прислала своего «Гагарина» — Нейла Армстронга. Вы сами выбираете «приглашаемых» или это решает кто-то ещё?

— Я, и Учредительный Совет «STARMUS» — решал Леонов и Брайан Мэй…

— Кого ещё Вы хотели бы пригласить на фестиваль, почему на него до сих пор не были приглашены композиторы и учёные из России или Армении?

— Пока кандидатов не нашли.

— Равных Амбарцумяну?

— Хотя бы в половину его…

— Новые гости последнего, пятого по счёту, и снова юбилейного фестиваля «Starmus — 2019» — кто они? Теперь, увы, Ваш праздник проходит без доктора Хокинга, и без космонавта Алексея Леонова. Вы как-то пересекаетесь с гостями форума или всё достаётся Доктору Мэю?

Леонов, Рик Уэйкман, Гарик Исраелян, Брайан Мэй, Хокинг

— На этот раз фестиваль собрался под эгидой 50 — летия высадки человека на Луну, и проходил не на Тенерифе, а в швейцарском Цюрихе, так захотелось Мэю, и получилось неплохо — Брайан был вдохновлён. Посвящение этому «We Are The Champions» было им исполнено вместе с открывавшими фестиваль Гансом Циммером, Питером Гэбриелем, Риком Уэйкменом и Стивом Вэем. Эта же особая версия «Гимна победителей» чуть позже прозвучала в исполнении итальянского тенора Витторио Григоло, и астронавтов Базза Олдрина, Чарли Дьюка и Харрисона Шмидта. Среди гостей оказались сразу шесть участников миссии «Аполлон». На сцену фестиваля поднимались звезды науки, искусства, музыки, в том числе 11 лауреатов Нобелевской премии из самых разных областей науки, от микробиологии и биохимии — до астрофизики и нейробиологии. Конечно, очень ощущалось отсутствие таких отцов — основателей фестиваля, как доктор Хокинг и Алексей Леонов, но я не могу сказать, что он проходил без них — они были рядом, они были всюду, нам кажется, что они всегда с нами… На фестивале может поменяться программа, смениться спикер, концертные номера, но он всегда будет заряжен энергией этих людей — она та же самая, дух Хокинга, Леонова в нём будет чувствоваться всегда!

Приехала дочь Алексея Архиповича, Оксана, надеюсь, она с нами надолго, а на новых фестивалях возможно появление ещё одного космического художника, и настоящего космического героя, Владимира Джанибекова, он пока думает…

— С фестивалем «Starmus» мы общими усилиями разобрались. Осталось отметить великолепие места его проведения.

— Чистоте тёмно — синего неба над Океаном, на фоне величественных вершин и куполов башен, видимо, помогает закон Правительства Испании о чистоте на архипелаге, принятый ещё в конце того века.

— По натуре, Вы, по-видимому, человек коммуникабельный. Скажите, Гарик, Вы можете позволить себе гнев, я уже не говорю, ярость? Что Вас может вывести из себя и как надолго, — прошу Вас?

— Меня — из себя? Трудно. Не знаю, всё зависит от того насколько силён эффект. Никто не знает, на что способен, пока не возникнет критическая ситуация. Я человек, и мне не чуждо ни хорошее, ни дурное.

— Жизнь большого учёного не только сидение в башне — она ещё много чего: лекции, симпозиумы, научные семинары и административная работа, если ты ещё отвечаешь за научное направление или очередной «Starmus». Ночи — для звёзд, а для себя у Вас что-то есть, кроме гитары? Мне кажется, в Вашей натуре активный отдых — я угадал?

— Походы, горы, море — в моей натуре. Но на лыжах я не катаюсь. В менталитете горцев этого нет, да и на Канарах нет снега.

— Вам много времени приходится проводить на заоблачной высоте — так было в Бюракане, и продолжается на Тенерифе. Скажите, это не тяжело в плане здоровья, всё-таки, кровь не насыщается кислородом, а ей ведь омывать мозг. С этим Вы просто сжились, став ещё более горцем, чем в час своего рождения или нашли какой-то иной способ сохранять форму?

— Генетика, очевидно, всё-таки, сказалась, поэтому у меня нет проблем с высотой. Я себя чувствую очень хорошо на 3000-4000 метров.

— Не так давно началась программа по присвоению имён собственных «экзопланетам», продолжают присваивать имена астероидам и малым планетам, скажите, имя Амбарцумяна уже можно найти на карте звёздного неба?

— Пока нет, но, надеюсь, это случится скоро.

— А нет ли во Вселенной чего-нибудь имени самого Вас?

— Астероид – в моей копилке пока только он один.

— Можно Вас спросить: помните у Городницкого его щемящее «над Канадой, над Канадой»?… А Вам не хочется, под настроение, спеть «над Канарой, над Канарой»? Вам Тенерифе не напоминает Ваш Бюракан, «Домбайский вальс» Визбора?

— Городницкого очень люблю, но — нет, Тенерифе — не Канада, это совершенно другое место. Я в Бюрокане был только 4-5 лет, а на Тенерифе — все 25!
Вы спрашиваете, вероятно, о ностальгии? Конечно, это бывало в первые годы, особенно осенью, когда Океан штормит, но с нею не сделаешь ни открытий, ни карьеры, да и работа на Острове не оставляет времени для сантиментов.

— Кстати, вот чуть не забыл спросить: Вы не задумывались о том, чтобы слетать на Орбиту? Мне кажется, я бы не удивился, если бы однажды это произошло, и Вы стали ближе тем самым звёздам, ведущим Вас за собой. А посему, хочу пожелать Вам, космическому учёному, здоровья астронавта!

— В любом случае, за здоровье спасибо, хотя у меня и нет 20-ти миллионов ни долларов, ни евро, чтобы заплатить за туризм на Орбите. Я был бы не против, но, к сожалению, это невозможно.
Спасибо за тёплые слова — всех благ и успехов вашим читателям.

С профессором Исраеляном беседовал Игорь Киселёв.